Искупление

12

Меритсегер довольно улыбнулась, и это показалось мне настолько подозрительным, что сердце тревожно забилось в груди. Богиню будто озарила светлая и гениальная мысль, из-за которой её лицо чуть ли не засияло от восторга.

— Всем выйти, — жёстко промолвила Меритсегер. Жрецы непонимающе переглянулись между собой, низко поклонились и поспешили удалиться. В их взглядах я отчётливо увидела обиду.

— Поклянись жизнью, что никому не расскажешь о том, что я тебе сейчас поведаю, — Меритсегер пронзила меня взглядом прекрасных чёрных глаз.

Я никогда не любила приносить клятвы и давать обещания до того, как узнаю суть дела, но спорить с богиней, разумеется, не стала.

— Клянусь жизнью, что всё сказанное вами сегодня я никогда никому не поведаю.

Меритсегер кивнула и взмахнула рукой. Золотая дымка обвила её и мои ладони, закрепляя принесённую клятву. Теперь, если я нарушу данное слово, то умру медленной и мучительной смертью. И никогда не попаду в царство мёртвых, а вместо этого буду гореть в землях Апопа — огромного страшного змея и властителя преисподней.

— Ты должна найти и вернуть скипетр Осириса, — без каких-либо объяснений промолвила богиня с таким видом, будто я сама должна знать, что случилось с Осирисом и его скипетром. Моё сердце пропустило удар, а руки похолодели.

Меритсегер, должно быть заметившая моё побелевшее лицо, возвела взгляд к небу и наигранно вздохнула.

— Как же с вами, смертными, сложно. Кто-то украл посох у Осириса, — словно неумелому ребёнку начала объяснять богиня, — Воришка точно скрылся в мире живых, на который наша власть почти не распространяется. Сообщить остальным богам о случившемся мы, разумеется, не можем. Даже в загробном мире о пропаже знают лишь самые приближённые к Осирису. Если кому-то станет известно о пропаже, Дуат погрузится в пламя войны, чего только и жаждут Апоп и Сет.

Страх сковал моё сердце, но он никогда не мешал мне ни думать, ни быстро действовать. Я слегка нахмурилась и погрузилась в размышления. Апоп всю свою жизнь стремится поглотить солнце и повергнуть мир в вечный мрак. От Дуата, вотчины Осириса, он тоже никогда не откажется, ведь тогда на его стороне будет целый сонм богов и бессчётное количество душ умерших.

Сет же — брат Осириса, с которым они очень давно поссорились. Сет завидовал силе и положению брата, который в то время был правителем мира живых. Вероломный бог убил Осириса, после чего тот и стал властителем Дуата — загробного царства, куда уходят души умерших. Сет же после победы над братом не обрёл покой и признание. Все боги отвернулись от него, и предатель вынужден был бежать в Западную пустыню, куда не смеет ступить ни один живой. С тех пор о нём никто ничего не слышал. Возможно, в нём полыхает ненависть к брату, и он хочет отомстить за своё унижение?

— Воришка точно скрылся в мире живых. И мы уверены, что против Осириса плетут заговор. По нашим наблюдениям, кто-то крадёт Древние Реликвии — могущественные артефакты, некогда принадлежавшие богам. Некоторые из них были дарованы смертным за их заслуги. Но мы не можем сказать, в чём именно заключается цель тех или того, кто устроил это. Со скипетром Осириса он давно уже мог прийти в Дуат и потребовать всех склониться перед ним. Воришка же грабит гробницы и храмы и разорят священные места.

— Лазурит! — внезапно осенила меня догадка, — Вы подумали, что Яфеу…

— Один из приспешников этого недостойного воришки, — чёрные глаза Меритсегер полыхнули яростью и богиня зарычала словно львица, — Я уверена, что за всем этим стоит Сет, но Осирис приказал не делать поспешные выводы. Твой же друг явно не ведал, что творит, а лазурит хотел забрать из-за жажды наживы.

Ты должна найти скипетр до того, как воришка сотворит им задуманное. Нам стоит больших усилий поддерживать порядок в Дуате. Если кто-то узнает о произошедшем…. Найди скипетр, смертная. Если справишься, я верну твоему другу человеческий облик и разум.

— Вот, возьми, — сказала богиня. Она сотворила в воздухе непонятный жест и на её ладони появился обыкновенный оловянный браслет, — Если найдёшь скипетр, потри его, и я явлюсь. Но не смей тревожить меня по пустякам.

— Благодарю за ваше великодушие, — я взяла украшение и низко клонила голову, — Можете ли вы…

Я не закончила предложение, потому что Меритсегер безмолвно исчезла. Только её статуя загадочно мерцала в свете луны. Я взглянула на золотой лик богини и задумалась.

«Почему Меритсегер рассказала мне о пропаже? Почему явилась на зов жрецов, если боги так заняты сохранением порядка в Дуате? Пусть она и не самая сильная богиня, но, если знает о произошедшем, значит пользуется доверием Осириса. Почему они не могут рассказать остальным богам о пропаже? Например, Ра — богу солнца и прародителю всего живого. Он самый могущественный из всех и уж точно смог бы помочь. К тому же, Ра — прапрадед Осириса. Хотя все боги друг другу родственники. И как найти воришку? Я пока что понятия не имею...»

Тряхнув головой и хвостом, я вышла из зала и встретилась с насупившимися жрецами, столпившимися возле бассейна во внутреннем дворе. Служители Меритсегер смотрели на меня с завистью и неодобрением. Только во взгляде Амена читалась хитринка. Он махнул мне рукой, пригласив следовать за собой, и вышел со двора.

Верховный жрец остановился в храмовом саду. Он сел на изящную скамейку, окружённую кустами тамариска и принялся разглядывать сияющий на ночном небе месяц.

— Присаживайся, — сказал Амен и указал перстом на место рядом с собой, — Хочу предложить тебе ещё одно дело.

Я настороженно села рядом с жрецом, приготовившись слушать.

— Два месяца назад я отправился в Иллунет, чтобы купить для Меритсегер ожерелье и перстень. В город я добрался успешно и забрал то, за чем пришёл, но на обратном пути на меня напал воришка. Он отобрал дары, предназначенные богине и скрылся. Я, в силу возраста, не смог его догнать. Если ты поможешь мне вернуть их, то Меритсегер наверняка оценит этот жест.

Я внимательно вгляделась в лицо старца. Оно, как и всегда, было безмятежным. Амен мог сойти за самого безобидного жителя, но я нутром чувствовала, что он опять что-то задумал.

Если я заслужу благосклонность богини, то смогу попросить её вернуть Яфеу, пусть и в облике шакала. Одним богам ведомо, где сейчас находится мой друг. Однако, вряд ли Амен попросил бы меня о подобной услуге только лишь для того, чтобы помочь. Ибо благосклонность богини в случае успешного завершения дела заслужу не столько я, сколько жрецы в храме за свой щедрый дар. Впрочем, будет ли время у Меритсегер принять его, пока неясно.

— Почему вам так важны именно эти драгоценности? Если Меритсегер не знала об их существовании, значит можно купить новые. Искать то, что было украдено неизвестным воришкой несколько месяцев назад — всё равно что искать иголку в стоге сена.

— Во-первых, те драгоценности сделал искуснейший ювелир и мой старинный друг. Во-вторых, они обошлись мне в целое состояние.

Я чуть не скривила лицо. Жрецы пользовались наибольшим уважением в обществе, потому что они передавали волю богов. Храмы собирали столько пожертвований от горожан, что жрецы по власти и богатству вполне могли бы соперничать с фараоном. Разумеется, войну последнему никто не объявит, потому что фараоны считаются проводниками силы Анубиса и его гласом на земле.

— Тогда почему вы решили, что я смогу вам помочь? И какую вам пользу принесёт возвращение драгоценностей?

— Ты слышала что-нибудь про Харракар? — вопросил Амен, не обратив внимания на мои вопросы.

— Разумеется, — непринуждённо ответила я, — По всему царству ходят слухи о городе воров.

— Думаешь, это только слухи? — жрец по-особенному посмотрел на меня.

— Даже если он существуют, путь до Харракара знают немногие, — уклончиво ответила я, не желая ни врать Амену, ни говорить правду. Каждый, кто знает о местоположении города, приносил клятву не раскрывать его.

— Ты умная девушка, Сешафи. Я не буду задавать лишние вопросы и ставить тебя в неловкое положение. Уверен, ты найдёшь способ отыскать воришку, а вместе с ним и драгоценности. Боги явно благосклонны к тебе. Даже Меритсегер разговаривала с тобой напрямую, а не через жреца, которому должно возвещать волю почитаемого божества.

— И теперь по этой причине все жрецы в храме меня ненавидят, — весело произнесла я, заболтав ногами.

— Не все, но многие, — поправил Амен, — Для нас это оскорбление, хоть на то и была воля Меритсегер.

Я услышала в голосе жреца нотки обиды. Вряд ли старец хочет мне отомстить, однако не стоит отметать и этот вариант. Ведь, если я преуспею, то жрецы заслужат благосклонность Меритсегер, если же нет, то у них появится повод поглумиться над выскочкой. Впрочем, Амен натолкнул меня на интересную мысль. Харракаром правит гильдия воров. Наверняка, кому-то из её участников известно про налётчиков, грабящих гробницы и храмы.

— Никогда не понимала жрецов, — ответила я, — Вы просите меня о многом, Амен. Но я согласна взяться за ваше задание, хоть и не гарантирую успех. Воришка мог пропасть, тщательно замести следы, а о местонахождении драгоценностей может никто не знать.

— Я понимаю, что прошу тебя о многом, дитя. Поэтому заплачу тебе пятьдесят золотых, чтобы у тебя были деньги на расходы. И ещё столько же, если ты успешно справишься с заданием.

— Но это слишком много, — сдавленным от удивления голосом сказала я. Амен предложил воистину щедрую награду. На эти деньги я смогу не только отправиться за море, но и пожить в чужом царстве некоторое время. После того как спасу Яфеу, разумеется.

— Как я уже сказал, украшения очень ценные. Мне действительно важно, чтобы ты вернула их.

— Искренне вас благодарю, — я встала со скамейки и склонила голову, — Да хранит вас Анубис.

— Да озарит он путь твой, — ответил Амен и тепло улыбнулся мне. — Береги себя, дитя. И не позволяй острым словам навлечь на себя беду.

Я закусила губу и отвела взгляд.

***

Рынки и таверны, наиболее многолюдные места, помимо основного своего предназначения играют важную роль в сборе информации. Пройдя мимо разговаривающих друг с другом торговцев или прислушавшись к разговору за соседним столиком, можно узнать намного больше, чем расскажет любой страж в городе. Поэтому я решила убить двух змей одной стрелой. Амен сдержал своё слово и выдал мне ровно пятьдесят золотых монет, поэтому я отправилась на рынок, чтобы пополнить запасы. Расхаживая меж лавок, заваленных товаром, я прислушивалась к обрывкам разговоров, в надежде разузнать что-нибудь стоящее. Поиски оказались не бесполезными. Мне удалось краем уха уловить разговор между тремя торговцами.

— …а нападения начались несколько месяцев назад.

— Презренные псы! — воскликнул один из оборотней, — У меня три каравана уже разграбили. Я почти что разорён. Только благословение Анубиса помогло мне найти ещё денег, чтобы отправить новый караван в путь, но если и его постигнет неудача, я буду торговать обыкновенными безделушками!

Торговцы вздохнули и замолчали. Я же склонилась над прилавком, рассматривая высушенные травы и маленькие тыковки, наполненные спорами гриба дождевика.

— Говорят, в последнее время какие-то отступники гробницы начали разорять, — продолжил после минутной паузы другой мужчина.

— Святотатство!

— Именно. Мой племянник родом из Анубиссара. Он рассказал, что недавно у них в городе кто-то не только гробницу разорил, но и пробудил усопших, а потом и вовсе всё кладбище спалил.

Оборотни сотворили в воздухе знак Анубиса и прошептали молитву, прося бога о помиловании. Я поморщилась, и продолжила слушать.

— Думаете, за этим кто-то стоит?

— Слухи ходят самые разные. Поговаривают даже о восстании. Некоторые безумцы считают, что зачинщики прячутся в Западной пустыне.

— Не может такого быть. Туда пойдут только настоящие безумцы. И те буду среди нагов. Ни один оборотень не ступит на вотчину Сета.

— Откуда такие слухи пойти могли?

— Рабы говорят об этом.

— Да они чего только не наплетут. Разве им можно верить? Они же постоянно пугают друг друга нелепыми сказками.

— Опять ты! — как гром среди ясного неба раздался знакомый голос. Я вздрогнула и обернулась. Ко мне шёл капитан стражи, облачённый всё в ту же броню с нашивками.

— Раз уж я тебя встретил, пойдём со мной. Поговорить надо, — оборотень махнул мне рукой и не останавливаясь прошёл мимо, устремившись к выходу с рынка.

Я посмотрела на торговцев, которые мигом разошлись при появлении капитана, схватила с прилавка тыковки со спорами гриба дождевика, бросила серебряную монету и побежала за оборотнем, который даже и не думал ждать меня.

Мы дошли до ближайшей таверны, похожей на огромный шатёр, увитый виноградными лозами. Внутри царила темнота и прохлада: даже лунный свет не мог пробиться сквозь густую листву.

— Что ты делала на рынке? — недружелюбно спросил капитан стражи, усевшись на подушку перед низким столиком, расположенным в центре таверны.

— Пополняла запасы и просто осматривалась, — ответила я, устроившись напротив оборотня, — Если мы будем вести беседу, могу я узнать ваше имя, капитан?

В воздухе повисла тишина. Мой неожиданный собеседник недовольно посмотрел на меня и махнул рукой. Вскоре на столе появились пшеничные лепёшки, сушёные финики, мёд, жаренная рыба и кувшин с виноградным соком. Капитан рассматривал меня недружелюбным взглядом и явно пытался прожечь дыру в моей душе. Я тем временем невозмутимо осматривалась вокруг: постояльцев в таверне оказалось немного, почти все столики были пусты. От скуки я начала водить пальцами по шероховатой столешнице, повторяя узор отшлифованной древесины.

— Меня зовут Калуф, — рявкнул оборотень после того как съел кусок рыбы с хлебом.

— А меня Сешафи. Хочу спросить, ваша отрывистая речь является следствием того, что вы постоянно отдаёте приказы подчинённым, или вы по жизни такой хмурый и недружелюбный?

— Наёмница, — капитан стукнул стаканом с соком по столу, — Меня твоя манера речи не задевает, но вот, если кто другой услышит, ты уже к утру изведаешь вкус воды из ближайшей сточной канавы.

— Почему у всех всегда одинаковые угрозы? — я отщипнула кусочек от лепёшки и макнула его в мёд, — Так ведь жить скучно.

Калуф покрутил пальцем у виска, а я с удовольствием отправила яство в рот и принялась нарочито медленно жевать.

— Почему меня не покидает ощущение, что ты связана с этим делом? — разглядывая меня, спросил оборотень.

— С каким? — я невинно захлопала глазами. Но быстро перестала гримасничать под тяжёлым взглядом Калуфа, — Ах, вы про тех господ из руин? Я не знаю про них ровным счётом ничего.

— Как ты нашла их логово?

— Я их не находила.

Мужчина смерил меня таким холодным взглядом, что я быстро добавила:

— Я искала ритуальное масло по просьбе старшего жреца из храма Меритсегер. Он мне сказал, что караван с этим самым маслом должен был прийти в город по западному тракту, но уже несколько дней от него нет вестей. Когда я отправилась по тракту, то случайно обнаружила какие-то обломки в песке. Но не сразу учуяла скрывающегося под покровом невидимости оборотня, который там крутился. Он меня оглушил, а затем я открыла глаза уже в руинах. К моему счастью, я вовремя нашла острый перец и кнут, — я машинально взялась за рукоятку нового оружия.

— То есть тебе помогло простое везение? — Калуф недоверчиво изогнул брови.

— Да. Удача зачастую улыбается мне в жизни.

— Не удивлён.

Капитан долго смотрел на меня и явно о чём-то раздумывал. Я же стянула с блюда несколько кусочков обжаренной в панировочных сухарях рыбы: уж очень она вкусно пахла.

— Ты слышала что-нибудь про ограбления караванов?

— Да, жители периодически говорят об этом.

— Городская стража из нескольких городов занимается поисками мародёров. Но нам не хватает людей, при условии, что нужно ещё поддерживать порядок в городе. Поэтому мы призываем к себе наёмников.

— Кто в здравом уме позволит неизвестному наёмнику с улицы помогать расследовать дело? — удивлённо спросила я. Капитан поморщился, будто проглотил целый лимон, но замечание про мою манеру речи не высказал.

— Мы не предлагаем наёмникам участвовать в расследовании, разумеется. Не всем, во всяком случае, — поправил себя капитан, увидев ироничный взгляд на моём лице, — Ты сама вмешалась в это дело. И создаёшь впечатление весьма неглупой девушки. К тому же, у меня есть стойкое ощущение, что ты и сама продолжишь вести расследование, хоть я и не могу точно сказать, по какой причине.

— Держи друзей близко, а врага ещё ближе, — сказала я и забарабанила пальцами по столу.

— Полагаю, мы оба будем не в восторге от сотрудничества, но это наилучший вариант. Я действительно буду за тобой приглядывать, а у тебя появится доступ к информации. И не придётся возвращаться на место преступления в надежде, что мы пропустили какую-нибудь улику, или крутиться вокруг поста.

Калуф многозначительно посмотрел на меня, а я сморщила нос в ответ.

— Интересное предложение, капитан, но у меня есть свои способы добычи информации. Ко всему прочему, мне действительно не нравится, когда за мной… «приглядывают».

— Почему тебя интересует это дело? — спросил капитан, — Не поверю, что тебя для расследования наняли жрецы.

— Это были не они, есть и другие заинтересованные стороны, — ответила я.

— И почему же эта «сторона» не обратилась к страже?

— Потому что у вас гостей на пороге встречает Камушек, — опять не подумав ответила я, — То есть, если бы я не начала с ним тогда спорить, то только Анубис ведает, когда бы вы узнали об этом деле.

— Камушек… то есть Чензира выполняет свои обязанности неукоснительно. Он может быть неприветливым, но докладывает мне обо всём вовремя.

— Возможно, — я пожала плечами, — Но у кого из жителей возникнет желанием с ним пообщаться?

Калуф смерил меня недовольным взглядом, но не нашёлся с ответом.

— У меня свой путь, капитан, поэтому вынуждена отклонить ваше предложение. Также мне потребуется покинуть город на некоторое время.

— Зачем? Ты что-то узнала?

— Старший жрец попросил у меня найти вещи, которые дороги его сердцу. Так как они были утеряны в другом городе, мне нужно будет покинуть Маравирис на некоторое время.

— Хочешь сказать, что жреца обокрали в другом городе, и он сейчас отправляет тебя на поиски?

— Я ничего не хочу говорить. Я наёмница и не могу разглашать обстоятельства дела без одобрения заказчика.

— Кажется, мне нужно будет сегодня заглянуть в храм, — пробормотал Калуф, — Когда хочешь уехать?

— Через несколько часов. Сначала докуплю на рынке всё необходимое и соберусь.

— Для наёмницы ты слишком честно отвечаешь на вопросы, — хмыкнул Калуф.

— Не вижу смысла вам врать. Вы ведь всё равно почувствуете, да и секретов у меня совсем немного.

— Но они есть?

— В каждой женщине должна быть загадка, — ухмыльнувшись, ответила я и поднялась с подушки. — С вашего позволения я пойду.

— Иди.

— Да хранит вас Анубис, — привычно попрощалась я и кинула на стол несколько медных монет.

— Да озарит он путь твой, — ответил Калуф, странно посмотрев сначала на меня, а затем на монеты, раскатившиеся по столу.

***

Я вернулась на рынок, чтобы найти настойку из хуры — дерева, на котором растут ядовитые плоды. Сок его плодов вреден не только для живых, но и для мёртвых. Настойку мне обнаружить не удалось, но вместо неё мне посчастливилось найти бамбуковую трубку и дротики, которые при желании можно смазать несмертельным ядом или снотворным.

Убийство сородичей у оборотней — тяжкое преступление по законам Анубиса. Поэтому в нашем царстве никогда нет междоусобных войн и тем более восстаний. Оборотня можно только казнить за тяжкое преступление, но с позволения Анубиса. Во время суда жрецы из храма взывают к богу, чтобы узнать его волю. Если наш прародитель считает преступление достойным смерти, то злодея передают палачу. В противном случае наместник назначает другое наказание.

Пока я бродила по городу в поисках всего необходимого, мою скромную персону нашли приключения. Я шла по одному из переулков, разглядывая только что приобретённые метательные кинжалы. Внезапно передо мной просвистел металлический предмет, оставивший серебряный росчерк в свете угасающего на небе месяца.

— Да хранит тебя Анубис, Сешафи! — послышался смутно знакомый голос, — Как давно мы с тобой не виделись.

— Будь на то моя воля, я бы не стала нарушать эту славную традицию, — кисло ответила, глядя на вышедшего из-за угла дома стражника со шрамом на лице.

— Увы, твоё желание неосуществимо, — со злым блеском в серо-голубых глазах, промолвил оборотень — Наместник жаждет тебя увидеть.

— Моя известность не даёт мне спокойно жить, — вальяжно произнесла я, поправив волосы и спрятав метательный кинжал.

Пока мы обменивались любезностями, за моей спиной появились ещё двое стражей. Я хотела было схватиться за рукоять хопеша, но если я убью кого-нибудь из моих противников, меня объявят в розыск по всему королевству и убьют в первом же городе, в котором обнаружат.

— Ты не очень хорошо заметаешь следы, Сешафи. Хотя нам пришлось постараться, чтобы тебя найти, — оборотень говорил с видимым удовольствием и специально растягивал слова. Он достал из-за пояса серебряные оковы, печально зазвеневшие цепями.

Я возвела глаза к небу и взмолилась Анубису о помощи. В отдалении, почти в самом конце переулка я обнаружила толстую балку, перекинутую между домами. Поблагодарив богов за свою удачу, я размотала кнут, который успела смазать экстрактом верблюжьей колючки. Стражи осклабились и обнажили мечи. Я в ответ мило улыбнулась и принялась хлестать противников изо всех сил. Оборотни завыли и попытались подобраться ближе, но я держала дистанцию и медленно отступала вглубь переулка. Когда стражники ослабнут, я смогу с лёгкостью подняться на крышу дома.

Самым крепким оказался оборотень со шрамом, которого я решила так и называть. Двое других уже валялись на земле и тихо скулили, а Шрам всё пытался ко мне подобраться. Я принялась хлестать его по ногам, чтобы страж упал. Когда мне это удалось, я развернулась и побежала к заветной балке, но внезапно Шрам схватил меня за загривок и резко потянул назад. Не устояв на ногах, я упала на землю и увидела над собой перекошенное от гнева обезображенное лицо.

— Проклятая девка, — стражник ударил меня эфесом меча по голове, от чего у меня зазвенело в ушах, а белёсые звёзды на небе стали намного ярче.

— Именем наместника, что здесь происходит? — раздался чей-то голос в конце переулка.

Шрам отвлёкся, оглянувшись на внезапно появившегося горожанина, и ослабил хватку. Я ловко извернулась, вскочила на ноги и ударила изо всех сил оборотня по коленке, добавив ещё рукоятью кнута по лицу. Страж завыл, я же бросилась прочь.

— А ну стой! — завопил Шрам, но покладистостью и послушанием я никогда не отличалась.

— Приказываю вам всем остановиться! — послышался голос незнакомца за моей спиной.

Подбежав к концу переулка, я взмахнула кнутом, зацепилась его концом за балку и взлетела вверх. Передо мной открылось огромное море из крыш домов, перемежавшихся с зеленью деревьев и пальм. Ловко приземлившись на крышу, я оглянулась. Шрам одним ударом кулака отправил не вовремя появившегося горожанина в беспамятство и побежал за мной. Вероятно, его покрасневшее от ярости лицо или, быть может, моя интуиция, подсказали мне, что на крышу страж запрыгнет без проблем. Решив не дожидаться Шрама, я ринулась прочь.

Признаться честно, с такой скоростью мне доводилось бегать всего лишь несколько раз в жизни. Примечательно, что каждый раз я спасала свою шкуру от представителей закона. Мы неслись по плоским крышам, перепрыгивая между домами так, словно бежали по обыкновенной мостовой. Пару раз мимо меня просвистели кинжалы, от которых я ловко уворачивалась, но мне не хватало ни сил, ни времени, чтобы ответить Шраму тем же. Он напоминал слона и гепарда одновременно. Крепкий и мускулистый, страж бежал с неимоверной скоростью и расстояние между нами не увеличивалось, а медленно сокращалось.

Мы неслись к окраине города. Я навострила уши, чтобы прислушиваться к окружающему миру, но свист встречного ветра гулом разносился по моей голове.

Игра в догонялки закончилась на крыше одного из домов. Здесь был навес из плотной светлой ткани, под которым, должно быть, в светлое время суток скрывались хозяева дома. Перед навесом стоял низкий столик, а возле парапета выстроились высокие глиняные кувшины, украшенные искусной резьбой. Я перепрыгнула на крышу и не останавливая бег на мгновение оглянулась, чтобы проверить расстояние между мной и Шрамом.

Внезапно из хода, ведущего внутрь дома выскочила служанка, пришедшая, должно быть, убрать остатки еды после трапезы своих господ. Я не успела увернуться и столкнулась с девушкой, оказавшейся эльфийкой. Сила удара была столь велика, что служанка закричала, и мы с ней разлетелись в разные стороны. Я упала, прокатилась по крыше и врезалась в кувшины, наполненные, как оказалось пивом. Один из них упал и разбился, а его содержимое обрызгало служанку с ног до головы. Девушка вновь закричала и бросилась вниз.

Остаться в одиночестве и привести себя в порядок мне не позволил Шрам. Стражник ловко запрыгнул на парапет и победоносно осклабился. Он обнажил хопеш и принялся им размахивать, показывая тем самым, что сил у него во время бега ни капли не убавилось.

Я быстро встала и схватилась за кнут, одновременно с этим осматриваясь и прислушиваясь к звукам окружающего мира. На столе, который стоял рядом со мной, лежали тарелки с объедками, на одной из которых горой высились арбузные корки. Тем временем по примыкающей к дому улице ехала тележка, у которой ужасно скрипело одно колесо. Принюхавшись, я учуяла запах навоза.

План в моей голове созрел моментально. С молниеносной скоростью я расправила кнут и вновь принялась беспощадно хлестать им стражника, не позволяя ему спрыгнуть на крышу с парапета. Шрам заплясал получше шутов у наместника. У меня даже мелькнула мысль, что он, возможно, ошибся с выбором профессии.

Я медленно приблизилась к столу и схватила несколько арбузных корок. Когда время пришло, я кинула их под ноги уворачивающегося от хлёсткого кнута Шраму. Удача вновь улыбнулась мне: страж поскользнулся на одной из корок и полетел вниз, приземлившись аккурат в повозку. От неожиданно свалившегося груза, лошадь, до этого мирно тащившая свою ношу, встала на дыбы и понеслась по улице. Шрам, который чудом смог подняться, не удержал равновесие и вновь свалился в навоз, но на сей раз не спиной, а лицом.

Тем временем лошадь, не обращавшая внимания на крики и удары возницы, продолжала бежать по улице и повернула налево на ближайшем повороте. Тележка, явно не рассчитанная для резких поворотов, накренилась и перевернулась, повалив за собой стоявшую на улице лавку со свежими фруктами. Впрочем, пригодными для пищи они оставались недолго, потому как на них сначала свалился страж, а сверху на него куча навоза и тележка, у которой, к удовольствию отдыхающих жителей, наконец-то отвалилось скрипящее колесо.

Не желая пропускать представление, я устроилась на другой крыше, с которой открывался замечательный вид на происходящие события.

На улице собралась толпа, внимание которой привлекла не только случившаяся оказия, но и громкие крики торговца, чья лавка превратилась в руины. Наверняка, скоро сюда прибегут стражи, поэтому мне стоило бы уйти. Но я не могла оторвать взгляд от возницы, выбравшегося из-под тележки. Он оказался крепким парнем. Даже Шрам рядом с ним похож на щеночка. Возница, чьё лицо было укутано в пропитанную розовой водой маску, одним резким движением откинул телегу прочь и вытащил из кучи навоза стражника. Шрам повис как тряпичная кукла. Он только и успел протереть глаза, как возница хорошенько тряхнул его.

— И откуда ты такой появился? — громко рявкнул оборотень. Шрам на мгновение опешил и не мог вымолвить ни слова.

— Я… я, — залепетал он, — Ты не можешь так со мной обращаться! Я — городской стражник!

— А больше похож на обыкновенного гадёныша, — хохотнул оборотень, — Раз уж тебе так нравятся отходы, может, искупаешься в них ещё? Тут неподалёку есть восхитительная сточная канава.

Шрам ощерил клыки и выпустил когти. Он поцарапал ими возницу, который скорее от неожиданности, чем от боли выпустил стражника из цепкой хватки. Шрам бросился наутёк, собравшаяся толпа хлынула в стороны. Возница же спокойно отыскал на земле кокос, взял его в руки и метко запустил в улепётывающего стражника. Удача явно было сегодня не на стороне Шрама. Плод угодил ему прямо в голову. Оборотень забавно взмахнул руками и упал… прямо в сточную канаву, про которую ранее упомянул возница.

«Он не Шрам, — решила я, — Он Вонючка».

В этот момент на улице появились стражники.

— Именем наместника, что здесь происходит? — грозно вопросили они.

— Этот, — возница указал на вылезающего из канавы Вонючку, — Упал в мою тележку, напугал коня, из-за чего тот сбил лавку с фруктами.

— Я гнался за преступницей! — завопил возмущённый оборотень.

— Пойдём-пойдём. Расскажешь нам, за какой такой преступницей ты гнался.

Вытерев с глаз проступившие от смеха слёзы, я понеслась прочь от улицы, на которой развернулись столь уморительные события. Задерживаться в Маравирисе больше не было смысла, а сейчас это может быть ещё и опасно для меня.

***

Мне несколько раз доводилось быть в Харракаре. В гильдию воров я не вступила, хотя её глава, мастер Секани, не раз предлагал мне примкнуть к его «агентам». Будучи наёмницей, я сама выбирала себе заказы и была вольна как птица. Гильдия же такие привилегии не предоставляет. Её глава назначает задание вне зависимости от предпочтений «агента». Отказаться от него — значит подписать себе смертный приговор.

Путь до Харракара лежал через самую заброшенную и малоизведанную пустыню. Город построили там, где его никто бы не додумался искать. Я старалась избегать малонаселённые деревеньки и зашла лишь в один город, чтобы докупить всё необходимое и скрыть свой след.

Всю дорогу меня не покидало ощущение, что за мной кто-то следит. Неизвестный скрывался и в ночной тени, и даже под светом палящего солнца, если я решала идти днём. Я чувствовала, как у меня свербит между лопатками от чьего-то взгляда. Это ощущение никак не желало меня покинуть, хотя я старательно заметала следы.

Рано утром на рассвете я остановилась возле небольшого оазиса. Мы с Неби сильно устали после долгого пути, поэтому я решила отдохнуть несколько часов и набраться сил. В центре оазиса разлилось крохотное озеро, в прозрачной воде которого плескалась рыба. Её было очень много, поэтому я решила поймать себе парочку и пожарить на поздний ужин.

Вернувшись с уловом к Неби, которая уже мирно спала, я вновь почувствовала чей-то взгляд. Не подав виду, я подошла к куче, в которую свалила свои вещи, и незаметно взяла одну из тыковок со спорами гриба дождевика. Сам гриб растёт в далёких и менее жарких краях, поэтому достать его споры можно далеко не везде. Когда гриб созревает, он взрывается, разбрасывая мелкие споры далеко вокруг себя. Наши травники научились собирать и прятать их в маленькие тыковки. Если её с силой бросить или ударить, она взорвётся не хуже самого гриба.

Я уложила рыбу на траву рядом с предполагаемым местом для костра, тем временем навострив уши и прислушиваясь к малейшему шороху, который только мог раздаться. Тишину нарушали лишь пение птиц и плеск рыбы в воде. Я резко встала, подбросила тыкву в воздух и метнула в неё кинжал. В тот же миг мелкие споры разлетелись во все стороны. Они осели на мне, вскочившей спросонья Неби, кустах алоэ… и на оборотне, который спрятался за одним из них.